Спектакль драматурга Дмитрия Минченка на международном фестивале «Славянский Базар» в Витебске произвел фурор
На «Славянском Базаре» в Витебске есть театральная программа.
В пятницу, вечером в Витебском театре Якуба Коласа был аншлаг- показывали спектакль: «Людмила Зыкина. Исповедь».
На сцене драматического театра соединились трагический и комические рассказы, уникальный ансамбль русской народной музыки и выдающийся вокал. Дмитрий Минченок, Дмитрий Дмитриенко и Нина Шацкая - три человека, на удивление не схожие друг с другом, создали спектакль-шедевр, который никого не смог оставить равнодушным. Директор фестиваля «Славянский Базар» Глеб Лапицкий подарил витебчанам и гостям фестиваля настоящую театрально-музыкальную сказку, пригласив к участию в фестивале Дмитрия Минченка и его проект.
Один рассказчик, одна певица и 25 виртуозных профессионалов из ансамбля «Россия» рассказали и сыграли жизнь Людмилы Зыкиной. Аранжировка русской народной песни «Тонкая рябина», которую исполнил Алексей Абраменко на гуслях, вызвала шквал аплодисментов, так же как и прощальное письмо Людмилы Зыкиной, которое исполнил Дмитрий Минченок.
В театре зрителей встретила выставка, посвященная Людмиле Зыкиной: ее концертные костюмы и фотографии, а затем публика попадала в зал, в котором показали феерическое шоу.
Нет, там не было иллюзиона, фокус спектакля заключался в искренности.
Драматические импровизации – короткие трагико-комические рассказы Дмитрия Минченка о жизни Людмилы Георгиевны иллюстрировали романсы, исполненные Ниной Шацкой, а ансамбль Дмитрия Дмитриенко дополнил действо почти симфоническим буйством ансамбля русских народных инструментов. Ансамбль Дмитрия Дмитриенко можно смело назвать «номер один» среди академических коллективов русских народных инструментов. «Карело-Финскую польку» Виктора Гридина бисировали целых три раза.
К первой четверти спектакля, Дмитрий Минченок мастерски «поймал» сердца зрителей, и, словно паря на крыльях, не отпускал их до самых поклонов. Зал трепетно внимал рассказам о невероятной творческой и личной жизни великой русской певицы.
С разрешения автора спектакля Дмитрия Минченка мы публикуем один из рассказов, прозвучавших в его искрометном исполнении в фестивальные дни «Славянского Базара» со сцены театра Якуба Колоса:
«В Америку она приехала вот с таким чемоданом. На таможне его долго и с изумлением разглядывали американские таможенники. Не могли понять: где - верх, где - низ. В Америке Людмила Георгиевна была впервые. Сама Екатерина Фурцева утвердила ее кандидатуру. Помимо гастролей, была и другая задача, непростая: надо было наладить неформальные связи с кумирами американской молодежи. Стали думать, каких бы таких «кумиров» пригласить на встречу с «душою русской песни».
- Может быть Баланчина? - предложил кто-то из наиболее осведомленных. - Он же – хореограф. Известен на всю Америку. Из России уехал давно, аж в революцию. Про обиды забыл, по Родине – тоскует.
- И что он будет делать с Людмилой Георгиевной? – спрашивает оппонент. - Он же – балерун. А она – певица. Он же ее не поднимет.
- Тогда может быть Михаила Барышникова? Он сильнее!
- Да какой Барышников? Он диссидент. Вы что?
Стали думать про других кумиров молодежи. Тут кто-то и говорит: «А давайте познакомим Людмилу Георгиевну с «Битлз».
А оппонент спрашивает: «А это кто?»
Отвечают: «Четыре мальчика. Почти комсомольского возраста. Вокально-инструментальный ансамбль, ну, типа «Лейся, песня», только чуть хуже, потому что ничего не понятно, когда поют. Но молодежь их любит».
Мысль показалась интересной.
Стали думать, в каком месте их познакомить?
Решили, что неформальная встреча в ресторане будет то, что надо.
Людмила Георгиевна приезжает в ресторан, сидит за столиком, ужинает. Вдруг смотрит, вдалеке засверкали вспышки, мельтешня началась, люди забегали. Она не понимает в чем дело, а к ней генерал подбегает. Оказался метрдотель.
- Людмила Георгиевна, можно вас попросить пройти во-он за тот столик.
Зыкина встала и поплыла.
Плывет, плывет. Видит: патлатые какие-то сидят. И ближе всех к ней какой-то длинноволосый. Глазки – узкие, очечки - круглые, нос - длинный, улыбается так мягко.
Она к нему подходит, а он ей – руку: «Джон». Она ему широко улыбнулась: «Людмила». Он на нее смотрит, словно что-то не понимает. Снова руку протягивает: «Джон». Она ему: «Людмила». Чувствует, что-то в ее реакции этому очкастому не хватает. Он так со значением добавляет: «Леннон».
Людмила Георгиевна с изумлением: «Как? Ленин?»
Переводчик чуть не подавился.
Говорит: «Джон Леннон. Кумир по обе стороны Атлантики».
Людмила Георгиевна по-матерински Джону: «Худенький».
Переводчик второй раз чуть не подавился. Не знает, как перевести. Смотрит на Джона и говорит: «Русская певица говорит: «Вы очень оптимистично выглядите».
Тут же поднимаются трое других: Джордж, Ринго и Пол, а Людмила Георгиевна: «И эти – худенькие. Не доедают что ли»?
Вся тройка уставилась на великую русскую певицу, ждут, что она им сказала? Переводчик в ступоре. Удивленные музыканты на него смотрят. Переводчик находчивый, переводит:
- А вы еще оптимистичнее выглядите.
Тут Пол смотрит на Людмилу Георгиевну и заикаясь произносит: «Ну, до вашего оптимизма нам да-алеко».
Все заулыбались. Тут Людмила Георгиевна и говорит: «Ну раз мы встретились, вы - кумиры, и я вроде - не последняя у себя на родине, может сядем за стол. У нас традиция есть на Руси, когда оптимисты встречаются, они…
Пол перебивает:
- Выпивают?
- Не. Петь начинают. А давайте с вами споем. У вас же квартет, да?
Переводчик шепчет: «Зе Бителз».
- Ну, а будет квинтет, - добавляет Людмила Георгиевна. - Как его назвать?
Переводчик шепчет: «Зэ Битылз»
Людмила Георгиевна: «Да нет. Будет… - задумалась, – Зы… Битылз - Зыкина и Битылз. А что споем?
Тут Джон встает и говорит: А давайте «Мишел, май белл»
- Про мышей не надо, - обрывает Людмила Георгиевна. Потом споем. – Тут она посмотрела в окно, а там темно, Бостон, хмурь такая. – Вы знаете, - продолжает, – у нас на Руси такие ночи бывают… Давайте споем русский романс «Ночь светла».
Джон говорит: «Интересно, давайте».
Стали пробовать. Спели сначала про «мышей», потом к романсу этому подошли. И вот что интересно: Людмила Георгиевна со своей великой русской душой и отзывчивостью в их «Mishel, my bell» попала легко, все нюансы спела, а они в нашу «темную ночь» – не могут. И в «светлую ночь» - не могут. Ну, не получается. Но воспоминания о том застолье остались.
На прощание Джон Леннон подарок сделал. Крестик с груди снял, сказал: «Я знаю, у вас в стране уже не верят, а в нашей только делают вид. Вот вам на память, возьмите. Может, когда вспомните обо мне».
Она этот крестик хранила у себя среди самых дорогих вещей, у себя в шкатулке. Когда доставала, показывала близким, говорила: «А жаль, не спели вместе... Хороший бы квинтет «Зы-ы Битылз» получился».
Евгения Базылюк.